Боевые действия в Герцеговине начались 1 октября 1991 года после провозглашения мусульманскими и хорватскими сепаратистами «независимости» Босны и Герцеговины - союзной республики в составе СФРЮ. «Самоопределение» сопровождалось истерикой воинствующего национализма и религиозной нетерпимости. (В Боснии и Герцеговине проживает 2 млн. босняков (славян-мусульман), 600 тыс. хорватов (католики), 1,5 млн. сербов (православные). Началось массовое изгнание сербов из мест компактного проживания, отмечены случаи дикого насилия над мирным сербским населением, на территорию собственно Сербии хлынули беженцы.

Действия сепаратистов поддержала регулярная хорватская армия ранее провозглашенной и тут же признанной Германией республики Хорватия. В этих условиях на защиту сербского населения выступила ЮНА - Югославская народная армия. Этот факт средства массовой информации Запада преподнесли как попытку восстановить коммунисти-ческую диктатуру Белграда. Руководство России отлично понимало истинное положение дел (еще бы! - у самих такие же проблемы с русскоязычным населением в республиках!), однако в поисках дружбы (подачек) Запада предало своих вековечных друзей и исторических союзников сербов, поправ тем самым многовековую традицию русской дипломатии.

А бои разгорелись на суше, на море и в воздухе! Поддержанная местным ополчением ЮНА начала теснить противника, осадив Дубровник и Сараево, столицу Боснии, подступив под Мостар, столицу Герцеговины. Сепаратистам не помогли Ни танки «Леопард», ни электронные системы наведения, ни другое самое современное вооружение и снаряжение Запада. Тогда активно заработала дипломатия.
Речь в первую очередь об австрийской и немецкой дипломатии - объединенная Германия возвращается на Балканы к своим историческим союзникам хорватам. Тут уместно напомнить: самыми преданными союзниками Гитлера (именно САМЫМИ, а не одними из самых) были хорватские фашисты-усташи, которые рьяно переняли все приемы гитлеровцев: они организовывали концлагеря для сербов (например, Ясеновац) и уничтожили их 1,5 млн. в годы войны. Сегодня на фронте не услышишь слово «хорват»: «усташи», «усташко войско» и т. п. - так говорят сербы-солдаты и добавляют: «Они хотят нам устроить еще один Ясеновац».

При пассивной (а если называть вещи своими именами - предательской) позиции России, спекулируя понятиями «сербский коммунизм», «сербский национализм», «борьба хорватов за демократию» и т. п. западная дипломатия успеха достигла - ЮНА вынуждена уйти в пределы собственно Сербии и Черногории, которые ныне составляют Союзную Республику Югославию (СРЮ). Это при том, что хорватская регулярная армия осталась на позициях!
Но ничего не помогло. На территории, провозглашенной местным сербским населением Сербской Республики Боснии и Герцеговины, проведена всеобщая мобилизация, создана регулярная армия. (Танков и авиации практически нет, из тяжелого вооружения в основном гаубицы и минометы). В боях участвуют добровольцы из СРЮ, но их не так много. На стороне усташей также действуют немногочисленные наемники (прошел слушок, что среди них прибалты и западные украинцы), со стороны же мусульман отмечено появление целых отрядов наемников-единоверцев.
(Отличие наемника от добровольца: добровольца никто не вербует, он приходит сам; добровольцу никто ничего не обещает и не гарантирует сверх действующего законодательства, никаких контрактов; доброволец получает столько, сколько боец регулярной армии на соответствующей должности. Я, рядовой пехоты получаю, как все рядовые - 20 тысяч динар в месяц (5 тысяч рублей), средняя зарплата в Югославии - 50 тысяч динар (данные на ноябрь).

Итак, с 15 мая 1992 года оборону своих городов и сел взяло в свои руки сербское население Босны и Герцеговины. Следует отметить, среди сербских бойцов существует четкое понятие: «наше» и «не наше». Так, на мой вопрос, будем ли мы штурмовать Дубровник, бойцы ответили: «Нет, то не наше, то ихнее. И море ихнее».

Я прибыл на фронт в Герцеговину 17 ноября 1992 года. Бои здесь ведет корпус Герцеговины (штаб в Билече). Фронт имеет два направления: требиньско-дубровникское и невесинско-мостарское. На первом действует бригада (5 батальонов), штаб в Требинье. Отсюда меня направили в 4-й батальон, в с. Польице.

В мае, после ухода ЮНА, бойцы этого участка, сражавшиеся на окраине Дубровника, вынуждены были («по приказу» — особо подчеркивают они) отойти от города на 12 км и закрепиться в горах. С июня линия фронта здесь стабилизировалась и проходит теперь по южному краю Попова поля - эллипсовидной чаше длиной 60, шириной – 5 - 7 км, окаймленной горными вершинами. Долина эта исключительно плодородна (в декабре на грядках зелень, капуста), в ней множество сел. Сербы живут здесь веками, но после войны немало поселилось людей разных национальностей и вероисповеданий. Так, в Требинье (35 тыс. жителей) есть и мечеть, и синагога, и костел, кладбища - мусульманское, еврейское, католическое. Но сейчас католиков не осталось: «убегли», а мусульмане есть, сражаются в сербском ополчении.

Позиции располагаются на перевалах, тропах, господствующих высотах и представляют собой укрепленные валунами стрелковые ячейки или баррикады из камней. Каждую такую позицию обороняют 4—6 человек (пулеметчик, снайпер, автоматчики: автоматы имеют насадки для стрельбы гранатами, у каждого еще гранатомет «Золя» одноразового действия типа нашей «мухи»). В ближнем тылу - обычно пара 62-мм минометов (батарея). Впереди -  минное поле. Отдыхают солдаты чаще всего в гроте или в пещере, реже - в палатке. Горячую пищу доставляют «носильщики» в термосах (дежурная смена - очень тяжкий труд) или ис-пользуются сухпайки. Отдых - тоже по-разному. На позиции «Гром», где я несу службу: 4 дня здесь, 2 дня в расположении роты, в резерве, еще 2 - катись, куда хочешь.
Зеркально расположены усташские позиции, но против одной нашей – 3 - 5 их. Против одной нашей бригады, как утверждают, действуют шесть бригад противника (17 тысяч человек) - регулярные силы Хорватии. 8 сентября рано утром они предприняли массированную атаку по всему участку. После солидной артподготовки колонны пехоты пошли на штурм сербских укреплений. Соотношение сил (в пехоте) атакующих и обороняющихся составляло примерно 10:1, но наступление было организовано в высшей степени бездарно, если не сказать - преступно. Ясно ведь: чтобы подняться на вершины, обороняемые сербами, массы людей должны спуститься в низину, где их и забросали снарядами, гранатами и минами при непрерывном ружейно-пулеметном обстреле. Отступать сербам некуда, с позиций они видят собственные дома в Поповом поле: И хотя на некоторых участках создалось для них критическое положение (во фронтальный бой пришлось бросить отборный взвод диверсантов), но в целом и в итоге, усташи нигде не продвинулись ни на метр. Свои потери они официально заявили в 500 убитых. Потери сербов - менее 20 человек. (Фотографии и имена погибших опубликованы в местной газете «Глас Требинье»).
Из этой бессмысленной и бесперспективной бойни хорватское командование вроде сделало правильные выводы: подписано перемирие.
Я предполагаю, сентябрьский «напад» - это карт-бланш хорватского правительства военным: или успех, или уходим. Теперь на фронте все говорят о мире: «Выдохлись усташи, навоевались досыта». Все чаще солдаты па позициях вступают по рации в дискуссии с противником. «А что: они такие же парни, как мы!», - удивленно восклицают бойцы после таких дискуссий.
Тем не менее в руках противника на этом участке фронта еще 35 сербских сел, и здесь мнение бойцов однозначно: «Все села должны быть возвращены, иначе война не кончится». Ведь бойцы-то все местные, из этих сел.
Перемирие  в  основном   соблюдается,   нарушения   носят случайный характер: то кому-то скучно стало, то кто-то выпил лишку: открыл стрельбу (неважно, куда). В таких случаях фронт чутко детонирует и полчаса изрыгает    артиллерийский  и ружейный огонь.  Потом, как по команде, становится   тихо.

Что   дальше, никто   не   знает.