Кто-то дергает за рукав. Оборачиваюсь: обычный сараевский мальчишка лет семи, синеглазый, бледный, худющий, в длинном не по росту армейском бушлате, заботливо подшитом материнской рукой, в вязаной синей шапочке, в резиновых сапожках. За плечом, как водится, деревянный ППШ. У ног волчком крутится маленькая черная собачонка.
- Привет, - говорит Гаврош, - это ты - рус?
- Ага. А ты кто такой?
- Я - Борис, - и, упреждая следующий вопрос, - мне шесть лет. А тебя как зовут?
- Юра.
- Ты одни пришел?
- Пока один.
- Ты - мой рус. Ты ко мне пришел. Будешь ли ты со мной дружить?
- Обязательно.
Борис удовлетворенно шмыгает носом, улыбается, но тут же напускает на себя важный, «взрослый» вид:
- А есть ли у тебя жена? - солидно спрашивает он.
- Обязательно.
Борис с пониманием кивает и задает следующий вопрос:
- А есть ли у тебя дети?
- Сын Сергей, в два раза старше тебя, - отвечаю я и думаю: «Взрослые и дети здесь задают одинаковые вопросы. Сейчас еще про Ельцина спросит...». Но Борису на Ельцина плевать:
- А есть ли у Сергея игрушки? - озабоченно спрашивает он.
- Есть.
- Какие?
- Ну... какие-какие... Много всяких.
- А машина, например, есть?
- Какая машина, маленькая или большая? - на всякий случай уточняю я.
- Ну, хотя бы маленькая.
- У него велосипед.
- А у меня тоже есть велосипед, но сейчас снег и кататься нельзя.
- Небось, трехколесный, - ехидничаю я.
- «Трехколесный...» - передразнивает Борис. - Давно на двухколесном езжу.
Я перехватываю инициативу:
- А что у тебя со школой?
- Должен уже с сентября в подготовительный класс ходить, но «турци» еще летом сожгли школу.
- Доволен, небось, что учиться не надо.
Борис внимательно смотрит на меня и строго отвечает:
- Учиться все должны. Папка говорит, все равно нагонять придется.
- А где твой папка?
- На горе в доте сидит.
«Горой» здесь называют крутой подъем в конце улицы.
- А где ты живешь?
- А вот, - мальчишка показывает рукой на ближний трехэтажный особняк, левое крыло которого разрушено.
Следующий вопрос застревает в горле: резкий хлопок выстрела вспарывает ленивую тишину. Я вздрагиваю.
- Не бойся, - покровительственно говорит Борис, - это наш снайпер вон с той крыши бьет.
- А ты что же, ничего не боишься?
- Не-а. Подумаешь! Вот вчера мины, как дождь, падали. Солдаты насчитали сорок мин.
- А ты где был, когда мины сыпались?
- А вон в том гараже сидел.
Я смотрю на бетонный полуподземный гараж: убежище надежное, только вот ворота сорваны.
- Что ты сегодня утром ел?
- То же, что и ты: джем с чаем. Моя мамка в вашей столовой работает, ты видел ее на завтраке.
Я припоминаю миловидную худенькую женщину, бесшумно и быстро накрывавшую стол. Бросился в глаза какой-то виновато-испуганный вид.
- Кем будешь, когда вырастешь?
- Не знаю. На войну пойду. Папка говорит, война еще долго будет.
- А чего-то ты один гуляешь? Где твои друзья?
- Все уехали в Сербию, а нам некуда уезжать. И Драган остался, ему тоже некуда. А Мишу еще в ноябре снайпер убил. Давай я тебе помогу. Затворную раму теперь надо маслом смазать. Тоненько-тоненько.
- Убери руки! Не трогай масло, сейчас как свинка будешь.
- Тогда я штык почищу.
- Оставь в покое! Без тебя обойдусь. Уже заканчиваю.
- Тогда давай магазины снаряжать. Я хорошо умею.
- Ну ладно. Только подожди, пока я кончу с чисткой.
Борис отбегает, хватает из кучи мусора журнал и волокет мне. При этом плутовато подмигивает и улыбается. Я узнаю один из хорватских порнографических журналов, в изобилии валяющихся где угодно. Как они к нам попадают? На обложке обнаженная девица в соответствующей позе. Борис приплясывает и радостно вертит девицей у меня под носом.
- А ну-ка брось эту гадость. Быстро!
Борис показывает язык.
- Ну тогда и не думай магазины снаряжать!
Девица немедленно летит в снег: патроны важнее девиц. Борис потрошит пачки с патронами, профессионально упирает магазин в стол и, выхватывая из кучи по патрону, быстрыми точными движениями начинает снаряжать. Пружина оказывает Борису возрастающее сопротивление. Борис не сдается, с усилием вгоняя в магазин патрон за патроном. И все-таки где-то на 25-м патроне пружина начинает одолевать Бориса. Не выпуская магазины, он продолжает воевать с пружиной, искоса поглядывая на меня.
- Ладно, оставь, - бросаю я великодушно, - приступай к новому.
Наконец оружие вычищено и, «готовое к бою, зловеще на солнце сверкает»: все 5 магазинов - 150 патронов - снаряжены.
- Отлично! - Борис хлопает в ладоши и зовет: - Фифи! Фифи!
Примостившаяся у крыльца собачонка поднимает голову и бежит к хозяину...
- Фифи, вперед! - командует Борис и, подхватив ППШ, кидается к воротам. Собачка с визгом несется следом. Они выскакивают на перекресток. Борис падает на колено, прижимает к плечу ППШ и под восторженный лай собачонки кричит:
- Та-та-та-та-та-та-та!
Ствол его автомата направлен туда, где в 100 метрах за углом расположен «турский» дот.
28 января 1993 г.